«Вонъ оно чѣ», — смѣкнулъ самодѣржѣцъ, — «старинная чѣрта нашѣго царского роду обнаружилась, в мѣня пошioлъ, я в ѣго годы тожѣ жѣнитьсѦ хотѣлъ». Долго ли, коротко ли, судили-рѦдили, да и порѣшили, — так тому и быть, царѣвича ожѣнить. Ибо доколѣ ужѣ по царству аки дѣтище, умомъ скудное, дѣтва неразумная гойдать туда-сюда, горлопанить, пора уже силушку-то богатырскую, да удаль-то молодѣцкую в мирных цѣлѦх использовать.

Да вышла тутъ одна заковыка: боѦрѣ, чѣрти вѣрioвочные, всполошились, бородами затрѦсли, расшумѣлись, молъ надо Евсѣю жioнку подыскать в Забугорьѣ. Баили, молъ тамъ дѣвки все ладные, да складныѣ. Да и дѣржавѣ польза будѣтъ.

Паки рѣку издрѣвле знамо, жѣниться, это нѣ шубу в трусы заправлѦть. Стала дума допрѣжъ того думу думати, — зачали боѦрѣ въ палатахъ камѣнныхъ бороды чѣсать да пыхтѣть, рѣшать из какой забугорской стороны Евсѣю дѣвку в жioнки запросить. УмаѦлись и повѣлѣли, штобъ им вѣдро зѣлѣна вина дали, — понѣсласѦ шумиха пустозвонная.

Суѣмудръ бояринъ Дуботолкъ донioс, что стрѣлѦть из лука в болото нынѣ нѣ годится, вона, в сосѣднѣм царствѣ царѣвичъ поцѣловалъ лѦгушку, которую со своѣй стрѣлой нашioлъ, а зелѣная токмо отплѣвывалась, рот лапками закрывала, брѣзгливая попалась, и в дѣвицу красную такъ и нѣ оборотилась, ругалась, харасмѣнтъ какой-то поминашѣ.

• Крутъ сказъ твой, боѦринъ, — промычалъ фуфлыга писарь и далѣ возжѣгаше, попиваѦ зѣлье хмѣльноѣ.

Евсѣю-то думка боярскаѦ нѣ пришлась. Бабка Фioкла с дѣтства ѣму толковала, што дѣвки бусурманские тощи, страшны, грѦзны захухри и жадны до злата. Лопочутъ онѣ на своioм бусурманскомъ нарѣчiи так, что тошно слушать. Да и содомиты охальники там окрѣстъ.

Батюшку царя Варлѣя упросили лихiѣ боѦрѣ и порѣшилъ самодѣржѣц ожѣнить ЕвсѣѦ на дѣвке бусурманской. Евсѣю нѣкуда дѣватьсѦ: и батюшку нѣльзѦ ослушатьсѦ, и жѣнитьсѦ хотца. Э-эх, гдѣ наша нѣ пропадала!

Нашли прынцѣссу бусурманскую в туманномъ Забугорьѣ в королевстве Бiон, столковались, свадѣбку порѣшили сыграть поскорѣй.

Показали лубокъ заморскiй с лицомъ прынцѣссы бусурманской Евсѣю: «Вишь ты», — думалъ Евсѣй, глѦдючи, — «Совсѣмъ на нашихъ дѣвок нѣ походитъ». Ну, да дѣватьсѦ нѣкуда было. Батюшка царѣвичу сказалъ, что жѣнитьба, это дело государѣво, здѣсь думать надо.

Но тутъ другая заковыка выискалась, — прынцѣсса бусурманскаѦ по-русски ни бѣльмѣса! Да и тамъ, с бiончанами как-то говорить царѣвичу надоть.

Кликнули по царству толмачѣй, которыѣ бы царѣвича бусурманской грамотѣ обучили.
И набѣжали с разныхъ концовъ царства толмачи с каликами пѣрѣхожими: «Зрю чѣрнь набѣгащу!»

И стали онѣ ЕвсѣѦ грамотѣ обучать.
Баба Трындычиха с Вонючихъ болотъ привѣзла корѣньѣвъ горьких, всio жгла их, да зѣлье гадкоѣ варила, хотѣла, штоб царѣвичъ выпил ѣго, да закусилъ стѣрвой нѣтопырѦ. И таскала ЕвсѣѦ въ ночь на дорогу пыль бросать на воздухъ, заклинанiѦ кричать да зѣльѣ окаѦнноѣ разливать округ сѣбѦ.
Прогнали ѣѦ со двора назадъ в болота поганые. Изыди и вдругорѦдь нѣ ворочайсѦ!

Друга дѣвка ѣра в бѣлой сорочкѣ всio стращала царѣвича крикомъ сильнымъ и кнутом щioлкала. Кнутъ у нѣѦ отобрали и со двора вытолкали. Чур меня, чур!

ТретьѦ дѣвка пынѦ чѣрноволоса мигала глазами, трѦсла пѣрсѦми подъ манишкой, кружилась, плѦсала токмо. Попѣрли и ѣѦ со двора царскага.

БоѦринъ важный пожаловалъ вскорѣ. Грозился бунѦ за двѣ сѣдмицы ЕвсѣѦ бусурманской грамотѣ обучить, но, вышло, что самъ боѦринъ прѣсноплюй по-бусурмански нѣ говоритъ и вѣльми буквицъ нѣ прѣвозмог.
И того исторгли во тьму внѣшнюю какъ холопа божѣвольного.

Такъ и нѣ вышла прынцѣсса бусурманскаѦ из туманного Бiона за царѣвича ЕвсѣѦ.
Было сѣ прѣпогано вѣльми.

Тутъ и сказочкѣ конѣц, а кто слушалъ, молодѣцъ. Да обрѦщѣтъ всѦкъ страждущiй вразумлѣнiѦ и мудрости кладѣзь и протчаѦ.

Ватще, штобъ, всѦкiй имѦрек нѣ былъ подобѣнъ нѣразумнымъ царѦмъ да боѦрамъ, и чѣрни нѣсмыслѣнной, и нѣ ради потѣхи длѦ училъ Ѧзыкъ заморский, бусурманский, да сарацинскiй ни бѣса нѣ уразумѣхъ, и вотщѣ напрасно злато и врѣмѦ потратив, надобно Ѧзыки заморскiѣ знавать у кнѦзѦ знатнага и зѣло прѣмудрага.

Туточки https://shestov.ru/comcourse