«И существо заговорило.
– Здорово, приятель! – сказало оно. – Меняюсь с тобой разумами.
Разум Блэйна совершенно неожиданно раздвоился. Блэйн был одновременно и собой и Розовым. На какой-то ужасный миг он ощутил себя им целиком: он так же, как Розовый, видел и чувствовал, знал то же, что знал он. И в то же время оставался Шепардом Блэйном, исследователем из «Фишхука», чей разум теперь находился так далеко от дома, вне Земли.
В этот момент раздался щелчок – время истекло».

“And the creature spoke.
Hi, pal, – it said. – I trade with you my mind.
Blaine’s mind screamed soundlessly in outraged surprise that came very close to panic. For, suddenly, without warning, he was a double thing – himself and this other creature. For one chaotic instant he saw as the creature saw, felt as the creature felt, knew what the creature knew. And in that same instant he was likewise Shepherd Blaine, Fishhook explorer, a mind from out of Earth and very far from home.
And in that same instant, as well, his time clicked to an end.” – Simak Clifford, “Time is the Simplest Thing.”

Как часто нам приходилось сталкиваться с ситуацией, когда мы не понимали друг друга? – Практически с самого рождения.

Все мы видели как плачут младенцы, когда им что-то нужно, а родители пытаются определить, что же именно.

У взрослых общение неизмеримо глубже и поэтому проблема правильного восприятия сказанного стоит ещё острее.

Каждый из нас – отдельная вселенная (микрокосм) со своим определением окружающего мира, – объективной реальности не существует.

А тут ещё некоторые из нас не говорят прямо чего они хотят, а предпочитают, чтобы собеседник сам догадался.

Ко всему сказанному необходимо добавить главное: мы изначально не можем полностью понять друг друга посредством языка (речи).

Языком (речью) мы пытаемся передать то, что внутри нас, сами до конца жизни полностью не сознавая, что именно.
«
…Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь…» – “Silentium!” Ф. Тютчев.

Наш язык не тождествен мышлению.

Любого, даже самого высокого уровня владения языком будет недостаточно для того, чтобы передать всю палитру восприятия действительности, все краски её осознания.

Язык становится границей сознания, за которую оно не может перейти.

Да, повышая уровень владения языка (речи), мы отодвигаем эту границу вглубь «не сказанного/не выговоренного», вовнутрь подсознания, но никогда не сможем достигнуть предела. Возможно мы смогли бы открыть все территории невысказанного, если бы смогли освоить в совершенстве все языки этого мира.

Мы мыслим не тем языком, на котором говорим.

Наши мысли, – это эхо, отзвук информации (энергии), проницающей Вселенную. Наш мозг принимает этот код (как радиостанция радиоволны) и посредством языка декодирует его (код) для нашего сознания.

Мы оперируем в процессе мышления закодированными образами, а не словами.

То, что мы слышим от нашего собеседника, проходит через «фильтр» нашего определения окружающего мира, а то, что говорит он, уже ограниченно и «обрезано» его уровнем владения языка.

Каждый из нас подсознательно (не осознавая) считает, что другой воспринимает сказанное нами полностью и правильно, как он сам хотел передать, и что собеседник сам додумает то, что «не вышло» словами.
Так и происходит, но в большинстве случаев собеседник домысливает совсем не то, что мы хотели передать.

Как будто ешь сырые пельмени прямо из морозильника.

Как видим, язык уже сам по себе ограничивает нашу возможность общения.

К тому же, уровень владения языком (речью), недостаточные словарный запас и чувство языка, степень грамотности ещё сильнее ограничивают нашу способность выразить себя, свои чувства, желания, мысли.

Необходимо помнить, что язык (речь) мы можем оценивать только посредством его самого (языка), – у нас нет возможности «посмотреть» на него со стороны.

Слова и их значения не раскрывают суть явлений и элементов действительности сами по себе, отдельно от говорящего.

Слова обретают смысл во время их говорения (написания) только в контексте сказанного, – значение слов определяется целью их употребления.

Все слова языка имеют несколько значений.

Для правильного использования слов необходимо понимать не только их толкование, но и все состояния, которые оно (слово) описывает.

«Обращаться с языком кое-как, значит и мыслить кое-как», – Л.Н. Толстой.

Язык оказывает воздействие и на наше мышление. Разные языки, – это разные картины мира или разные способы его интерпретации.

Для того, чтобы понять собеседника, особенно иностранца, надо думать, как он, то есть, определять действительность категориями его языка.

Необходимым элементом успешного процесса определения того, что же именно нам хотят сказать является достаточно высокий уровень нашего эмоционального интеллекта (эмпатии): способность распознавать, осознавать, и понимать чувства собеседника, способность ментально стать другим.

Также необходима способность «видеть» невербально (без слов), то есть «читать» язык тела: поведение, позу, тембр его голоса и жесты собеседника.

Как только человек заговорил, – мы его «увидели» (по Сократу), а, чтобы его понять, нам нужно его слова истолковать, учитывая многозначность, контекст и культурные особенности.

Также нам нужно прочувствовать его эмоционально и телесно, стать его «копией», «обменяться с ним разумами».

Представляете, какая это сложная и энергозатратная психическая деятельность?!

И как часто после общения мы обессилены и опустошены.

Не оттого ли, что кто-то был косноязычен, говорил невнятно, неразборчиво и имел бедный словарный запас?

А многие из нас, как дети, ведут беседу « в контексте», подсознательно считая, что собеседник знает все факты о предмете разговора, хотя они эти факты не рассказывали ему.

И нам приходиться переспрашивать, что же именно он имел в виду.

“Вот я не понял, что ты имела в виду?
Нет, все понятно что ты имела в виду.
Но что конкретно, что ты имела в виду?” – “Что ты имела в виду?” гр. “Несчастный случай”.

Столько усилий и энергии мы тратим на расшифровку языка собеседника, а тут ещё в самом начале речевого контакта нам приходиться «продираться» через косноязычие и вялую дикцию.

А при общении с иностранцем ещё и через ошибки перевода и неправильное произношение.

И произношение стоит в самом начале пути расшифровки и толкования языка (речи) собеседника.

Если мы не “расслышим” что именно нам говорят, то и толковать будет нечего.

Поэтому, как сказал бы В. Ленин, правильное произношение архиважно для успешного общения.

Так что, добро пожаловать к Михаилу Шестову!

Константин Ольховский

Источники:

1. Лурия А.Р., «Язык и сознание», 1979 г.;
2. «Язык наш как объективная данность и как культура речи», 2004 г.;
3. Никонова М.Н., “Современный русский язык”, 2008 г.;
4. Витгенштейн Л., «Философские исследования»;
5. Марков Б.В., «Философия языка», 1999 г.;
6. Арутюнова Н.Д., “Речевой акт”, 1990 г.

«Заговори, чтобы я тебя увидел» – Сократ.
«Переведи, чтобы я его увидел» – Просьба к переводчику.
«Не надо переводить, просто скажи ему, что я сказал!» – Крик души клиента.

Мы можем облачиться в любую одежду, изъясняться на любом языке, но именно речь отражает наш внутренний мир. Чтобы мы не провозглашали, мы всегда говорим и о себе также.

Даже выступая с докладом в сельском клубе об уровне надоев КРС, мы делимся нашим внутренним миром. Также, слушая кого-то, мы воспринимаем и его психею.

Когда же мы воспринимаем иностранную речь, важность её правильной интерпретации несомненно велика, особенно для переводчика. В деловом и в личном общении необходимость точного восприятия чужих слов также жизненно необходима.

Необходимо помнить, что носители другого языка, – это носители другого типа мозга, другого мировоззрения, мировосприятия.

Межъязыковая асимметрия, то есть, различие в культуре народов, говорящих на разных языках, подчас является «непроходимым болотом» для путника на тропах языкознания.

Для «перевода», например, художественного текста требуется его трансформация, толкование. Ведь самое главное – передать смысл сказанного.

Также необходимо знать и правильно сопоставлять фразеологизмы и идиомы, и помнить о многозначности слов в зависимости от контекста.

Слушаешь, обрабатываешь, говоришь – три основных стадии переводческого процесса.
“Listening, processing and speaking – these are the three basic stages of the interpretation process.” – Lynn Visson, “Simultaneous Interpreting.”

В своей книге «Путешествие в слово» Вартянян Э. рассказал об эксперименте с последовательным переводом на несколько языков фразы из произведения Н. Гоголя «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»: «Она сплетничала и ела варёные бураки по утрам и отлично хорошо ругалась – и при всех этих разнообразных занятиях лицо её ни на минуту не изменяло своего выражения, что обыкновенно могут показывать одни только женщины»
Начали с английского, затем – немецкий, японский, арабский, французский, индонезийский, испанский, йоруба (Судан), снова английский, бамбара (Африка), французский, итальянский, чешский, норвежский, шведский.
И в окончании появилось вот это: «Выпив компот, она выбросила из хижины старье, а он радостно забил в тамтам».

Иногда неточности и ошибки перевода могу вызвать смех, а то и поставить нас в двусмысленную ситуацию.

А можно и оскорбить кого-нибудь невзначай, потерять работу.
И что ещё хуже, – создать для других или самому попасть в опасную для здоровья и жизни ситуацию.

Английский – аналитический язык, а русский – синтетический: у них разные законы построения предложений.
Например, малая толика уже известных «ляпов»:
Can you hear me? – Ты можешь меня здесь?
Undressed custom model – Голая таможенная модель;
Manicure – Деньги лечат;
We are the champions – Мы шампиньоны;
Do you feel all right? – Ты справа всех знаешь?
Bye bye baby, baby good bye – Купи, купи ребёнка, ребёнок хорошая покупка;
To be or not to be? – Пчела или не пчела?
I fell in love – Я упал в любовь;
Just in case – Только в портфеле;
Oh, dear – Ах, олень;
I am going to make you mine – Я иду копать тебе шахту;
Watch out! – Посмотри снаружи!
I know his story well – Я знаю твой исторический колодец;
Let it be! – Давайте есть пчёл!
Press space bar to continue – Космический бар прессы продолжает;
I will be back – Я буду спиной;
Copyright – Скопировано правильно;
Sleep well – Сонный источник;
Hungry like the wolf – Венгры любят волков;
Stop the violence! – Пусть скрипки помолчат!
Birds in the skies – Птицы на лыжах;
How do you do? – Как ты это делаешь?

«Сегодняшние речи русских – это палитра от бюрократического жаргона до уличного сленга, нафаршированная английскими заимствованиями. Например, киллер, вместо наёмного убийцы, или пиарщик вместо специалиста по связям с общественностью. Есть также много новых ложных друзей переводчика, например, вездесущий адекватный, в значении уместный или правильный, но никак не адекватный, или утилизировать, означающее избавляться, а не использовать, как узнал, к своему стыду, один переводчик во время встречи, посвящённой военным переговорам».
“Today Russian speeches run the gamut from bureaucratic jargon to street slang, and are stuffed with English cognates such as killer for a hired assassin or piarshchik for public relations man. There are also plenty of new false friends of the translator, such as the ubiquitous adekvatnyi, which means appropriate or proper, not adequate, or utilizirovat, meaning to dispose of rather than to utilise, as one interpreter learned to his chagrin during a bout of arms negotiations.” – Lynn Visson, “Simultaneous Interpreting.”

Свою лепту в непонимание вносят и межъязыковые паронимы, так называемые «ложные друзья» переводчика, когда некоторые иностранные слова по звучанию похожи по графической и звуковой форме на слова родного языка.

Термин «ложные друзья» был введён М. Кёсслером и Ж. Дероккиньи – «Les faux amis ou Les pièges du vocabulaire anglais» (Paris, 1928).

For example:
Profane – богохульный, нецензурный. Это слово никогда не используется в значении «профан», для этого существует другое слово – ignoramus.
Novelist – писатель-романист. Это слово никогда не переводится как «новеллист».
Principal – директор школы. Иногда это слово могут спутать со словом «принцип» (principle) даже носители языка, так как слова имеют одинаковое произношение.
Urbane – вежливый, с изысканными манерами. Как бы нам ни хотелось перевести его как «городской, урбанистический», следует помнить, что для этого существует слово urban.
Accurate – точный, а не аккуратный в значении «опрятный» – tidy. В русском языке осталось в виде наречия «аккурат» (аккурат в 5 часов);
Brilliant – блестящий, а не бриллиантовый – diamond;
Caucasian – представитель европейской расы, «белый», а не только выходец с Кавказа;
Сomplexion or complection – цвет лица, состояние кожи лица; характер, вид, а не комплекция – build, bodily constitution;
Examine – врачебный или технический осмотр, допрос, а не экзамен – test, exam;
Fabric – ткань, а не фабрика;
Faggot – (оскорбительное) гомосексуалист, а не фагот – bassoon;
Genial – добрый, а не гениальный – genius;
Intelligent – умный, интеллектуальный, а не интеллигентный;
Liquor – крепкое спиртное, а не ликёр – liqueur;
Mayor – мэр города, а не майор – major;
Piston – поршень, а не пистон;
Repetition – повторение, а не репетиция – rehearsal;
Satin – атлас, атласное платье, а не сатин – sateen или chintz;
Tort – гражданское правонарушение, а не торт;
Velvet – бархат, а не вельвет – corduroy;

Проблемы перевода особенно остро стоят в устной речи.

В письменной речи неправильное толкование текста и искажение его смысла происходит из-за недостаточного словарного запаса в родном и иностранном языках, низкого уровня грамотности, отсутствия чувства языка. Но в письменной речи у нас хотя бы есть возможность использовать словарь и время, чтобы подумать.
“The translator has time to change, edit and refine his text. He also has a desk, entire shelves full of dictionaries, a computer and a telephone. How can you compare the life of this coddled creature with the lot of the miserable, pressured interpreter who has only the words and phrases stored in his brain to rely on?” – Lynn Visson, “Simultaneous Interpreting.”

В 1980 г. в Южной Флориде 18-летний кубинец почувствовал себя плохо. Мать вызвала скорую помощь и сказала врачам по-испански, что сын, вероятно, отравился, – “intoxicado”, так как обедал в новом кафе. Врач понял, что у сына “intoxicated” – передозировка алкоголем или наркотиком. Пока в больнице его «лечили» от отравления, парень умер от инсульта.
Из-за незнания языка человек умер, больница заплатила компенсацию в $71 млн.

В 2011 г. в журнале “The Armed Forces Journal” утверждалось, что быть переводчиком в Ираке опаснее, чем участвовать в боевых действиях, потому, что ни войска НАТО, ни их противники не могли им (переводчикам) доверять.

Существует множество фактов об отрицательных последствиях неправильного перевода и восприятия иностранного языка.

В устной речи всё усугубляется неправильным произношением, плохо развитым навыком аудирования, отсутствием времени на размышления…

Мы можем удивиться и вопросить, мол, а причём здесь произношение?

Вспомним, о чём мы уже неоднократно говорили: мы не можем правильно «расслышать» слово на иностранном языке, если сами не можем его произнести правильно, как грамотные иностранцы.

Как мы уже знаем из предыдущих материалов, в нашем мозге есть «библиотека фонем», в которой хранятся прототипы звуков, связанные с соответствующими визуальными образами, которые хранятся в «библиотеке образов».

«Записываются» звуки, слова, словосочетания и т.д. в библиотеке фонем во время нашего произнесения, когда мы встречаем новые слова, осваивая навык говорения в детстве. При освоении иностранного языка мы помещаем в свою библиотеку фонем новые звуки, смысл которых соотносится с уже существующими в библиотеке образов прототипами.

Когда мы говорим, например, «велосипед», в нашей библиотеке образов «зажигается картинка» двухколёсного транспортного средства.
При повторении этого слова на английском – bicycle [‘baɪsɪk(ə)l], вначале сознательно (усилием воли), а потом автоматически (при возникновении нейронной связи), вызывается «к жизни» образ этого двухколёсного средства передвижения, связывая этот новый элемент нашей библиотеки фонем с уже имеющейся в библиотеке образов «картинкой» велосипеда.

У нас уже будет два «ключа» к «визуальному файлу» нашего двухколёсного средства передвижения: «русский» и «английский». Это как несколько русских ключей: велосипед, велик, лисапед: все три ключа будут открывать файл образа этого транспортного средства.

В случае «контакта», с инопланетянином, извините, с носителем английского языка, если он скажет [‘baɪsɪk(ə)l], в нашей библиотеке фонем активизируется «байсыкл», что в свою очередь «включит картинку» двухколёсного транспортного средства.
Когда же, в свою очередь мы произнесём «байсыкл», то в мозге нашего иностранного собеседника произойдёт аналогичный процесс и, о чудо, контакт будет установлен!

Если мы, вместо «байсыкл», будем произносить, да простят меня английские боги, «бикукле» (стёб, конечно же), то между двумя библиотеками: фонем и образов, произойдёт тот же процесс записи «файла» и установление его связи с «картинкой» велосипеда.
Вроде бы всё нормально, с той лишь «трагической» разницей, что при встрече с носителем английского, это как раз и будет встреча с инопланетянином: наш «бикукле» не свяжется с его «картинкой», а его [‘baɪsɪk(ə)l], не свяжется с нашей «картинкой» одного и того же транспортного средства.

И никто из нас: ни мы, ни «инопланетянин» не поймём, что речь шла об обычном двуколёсном транспортном средстве. – Просто рыба встретилась с птицей и две вселенные прошли мимо, так и не установив контакт. И мы так и будем продолжать жаловаться на жизнь.

Так что, без правильного произношения никуда.

А единственный в мире специалист по быстрой постановке хорошего произношения даже “необучаемым” в любом возрасте – это Михаил Шестов.

Константин Ольховский

Источники:
Акуленко В.В., «О «ложных друзьях переводчика»;
Линн Виссон, «Синхронный перевод с русского на английский». 1999 г.;
Вартаньян Э., «Путешествие в слово»;
“Language, Culture, And Medical Tragedy: The Case Of Willie Ramirez” – https://www.healthaffairs.org/do/10.1377/hblog20081119.000463/full/
“Interpreting Trump” by Lourdes De Rioja – https://www.lourdesderioja.com/2018/10/19/interpreting-trump
Foreign News: “We Will Bury You!” – http://content.time.com/time/subscriber/article/0,33009,867329,00.html
Lynn Visson, “Simultaneous Interpreting” or “Interpreter Nightmare” – https://www.lrb.co.uk/the-paper/v35/n21/lynn-visson/diary